Автор: Роман Шибаев 26.09.2016

Оценка:

Как в Московской Руси, так и в Российской империи Николай Чудотворец занимал одно из важнейших мест в иерархии святых. В честь него было возведено большое количество храмов и было написано много икон. Вплоть до начала 20 века имя «Николай» было одним из самых популярных при наречении младенцев. Святитель Николай Чудотворец известен своим упорством в утверждении Православной веры и избавлению от ереси и язычества. К нему обращались не только верующие, но и люди другой веры, и святитель всегда находил слова, которые исцеляли обратившихся от душевных и телесных ран. Люди, которые приходили к Чудотворцу, раскаивались в грехах и желали исправить свою жизнь. Как при жизни, так и после смерти Николай был благодетелем человеческого рода. Господь избавил его тело от тления и наделил чудотворной силой мощи. Каждую неделю православная церковь чествует Николая песнопениями. Отметим, что даже мусульмане глубоко чтят святителя, храня бережно ту темницу, в которой раньше пребывал этот святой муж. Святой Николай являлся прообразом Санта-Клауса. Изначально именно святой Николай дарил детям подарки 6 декабря. Но в период реформации во многих странах, где выступали против почитания святых, Николая заменили сказочным персонажем. Не так давно образ святого Николая вновь вернулся в обиход, но теперь уже он тесно ассоциировался с рождественскими праздниками. Первый проект ордена Николая Чудотворца был подан в честь 300-летия Дома Романовых. В 1913 году генерал-лейтенант фон Брикен написал письмо начальнику Штаба войск гвардии с просьбой передать его эскизы знака отличия Святого Николая четырех степеней, а также Статут предлагаемой награды. По замыслу военного новый знак отличия должен был поощрять отличившихся в массе и за незначительные подвиги, дабы оставить знак Святого Георгия для более значимых геройских подвигов. Новый знак был бы актуальным и в мирное время, так как одного лишь знака отличия Святой Анна было мало. Знак отличия Святого Николая изготавливался в форме бронзового креста, похож на Георгиевский. На лицевой стороне должен был явиться святитель Николай Чудотворец со степенью награды, тогда как с другой стороны должен был разместиться вензель Святого Николая. Для награждаемых в бою было предложено добавить мечи на знаке. Носить новый орден фон Брикен предлагал на белой ленте с зеленой каймой. Такие цвета можно было объяснить тем, что они выбирались под времена года, когда чтят память Николая Мирликийского Чудотворца. То есть, зимой предполагалось компоновать награду с лентой белого цвета, а весной – зеленого. Тем не менее, подобное предложение не было одобрено Государем. В 1915 году Николаю Второму пришла памятная записка от Художника-баталиста Петра Першина, который предложил проект ордена, посвященного Великой Отечественной войне 1914-1915 годов. Записка разместилась на трех листах, и в них было предложено вручать специальную награду «Знак гражданского ордена Святителя Николая», которым следовало награждать медицинский персонал и учреждения Красного Креста. На знаке должен был разместиться красный крест на белом фоне. Орден планировалось наградить 4 степенями, и каждая из них в значительной степени отличалась от других – как визуально, так и цветом ленты. Проект предоставлял право потомственного дворянства владельцу двух старших степеней, тогда как кавалеры 3 и 4 степени получали бы право личного дворянства. Практически одновременно с этой работой свой проект предоставил граф Фредерикс. Он предложил рисунок, во многом схожий с работой Першина. Награда предполагала 4 степени с разными лентами. О девизе ордена автор ничего не написал. Орден Николая Чудотворца был впервые воплощен в жизнь лишь в 1920 году, но был реализован лишь Врангелем, и вручался людям, проявившим отвагу в бою. За времена существования награды были награждены 338 человек, но на родине успели получить свои награды лишь 95 солдат, тогда как остальным пришлось дожидаться свою награду на чужбине. Больше подробностей о новом ордене Николая Чудотворца вы сможете узнать в журнале «Ордена Российской империи», который можно купить у нас. Цена такого издания будет приятной вашему бюджету, тогда как информация, которую мы предлагаем, окажется интересной читателям всех возрастов.

Автор: Роман Шибаев 26.09.2016

Оценка:

«Великим Сибирским Ледяным походом» современники назвали отступление войск Восточного фронта адмирала А. В. Колчака зимой 1919/1920 года.Оно происходило в совершенно чудовищных, нечеловечески тяжелых условиях. За начальную точку похода часть историков берет 14 ноября 1919 года, дату оставления Омска, но большинство — еще более раннюю дату: 21 октября того же года, — начало отступления Белых армий от реки Тобол. Протяженность похода от Омска до Забайкалья — примерно 3.000 верст (от Тобола на тысячу верст дальше). Этот путь армия преодолела за 4 месяца, причем от Красноярска ей пришлось прорываться в условиях фактического окружения, предательства тыла, захвата железной дороги чехословацкими войсками. Поезда были брошены, и частям пришлось идти дальше на санях: сначала по руслу реки Кан, затем по проселочным дорогам, и, наконец, отказавшись после убийства Колчака от штурма Иркутска, по льду озера Байкал. В результате из 350.000 человек, бывших в августе в составе армии Верховного Правителя, в Забайкалье удалось выйти не более 30.000 человек (из них половина больных тифом). Вечером 11 февраля 1920 года штаб Главнокомандующего войсками Восточного фронта генерала С. Н. Войцеховского (по сути — уже командующего новой, «Каппелевской» армией, в которую сплавились все остатки армий Восточного фронта адмирала Колчака), завершил переход озера Байкал и вышел на станцию Мысовск, где находились в этот момент передовые посты войск Атамана Г. М. Семенова и японцев. Это означало для Каппелевской группировки выход из окружения, успешное завершение прорыва, равного которому вряд ли можно найти в мировой военной истории. Поэтому этот день и стал официальной датой завершения «Великого Сибирского Ледяного похода». И именно в этот день Главнокомандующий войсками Восточного фронта (еще раз подчеркнем — формально его должность все еще именовалась именно так) Сергей Николаевич Войцеховский подписал приказ об учреждении Знака Отличия Военного Ордена «За Великий Сибирский поход», а также положение о его награждении и описание самого знака. А. И. Рудиченко и В. А. Дуров первыми обратили внимание на несоответствие между полным официальным названием знака — «Знак Отличия Военного Ордена “За Великий Сибирский поход”» — и его статусом памятной награды, предназначенной для всех участников этого похода. Действительно, «Знак Отличия Военного Ордена» — это ничто иное, как официальное название солдатского Георгиевского Креста, включенного в комплекс Георгиевских наград. Таким образом, и Знак «За Великий Сибирский поход», если исходить из этой логики, является Георгиевской наградой. Сергей Николаевич Войцеховский, будучи решительным и инициативным военачальником, являлся одновременно «отчетливым службистом», — человеком, способным принимать самые ответственные решения, но всегда в рамках имеющихся у него полномочий. Предположить, что он приравнял учреждаемую им награду к разряду Георгиевских наград по ошибке или недосмотру, я не могу. Следовательно, Войцеховский вполне сознательно рассматривал этот знак именно как Георгиевскую награду. Прежде, чем пытаться доказать это утверждение, необходимо понять, зачем вообще нужна была такая спешка с учреждением этого знака. На мой взгляд, ответ здесь кроется в том неопределенном состоянии, в котором находились вышедшие в Забайкалье войска. Войцеховскому был уже на тот момент известен указ Верховного Правителя адмирала Колчака от 4 января 1920 года о передаче Атаману Семенову всей полноты власти на территории Российской Восточной окраины. Войцеховский и старшие начальники вышедшей армии не могли не подчиниться ему. Армия нуждалась в длительном отдыхе, полной реорганизации и снабжении ее заново артиллерией и всеми видами довольствия; также необходимо было излечить и вернуть в строй всех раненых и больных. Но, с другой стороны, каппелевские командиры склонны были согласиться подчиниться Семенову лишь на собственных условиях, из которых главным было сохранение организационной целостности прибывшей армии и определенной ее внутренней автономии, отказ от ее расформирования. Вот этим «актом самоопределения», своеобразным «объявлением о своих правах» и стал приказ об учреждении особого знака для всех участников похода. Но спешка с учреждением его была бы, наверное, излишней, если бы на деле внутренняя целостность «каппелевской» армии, ее спайка, боевой дух и сознание внутреннего единства не были в тот момент довольно хрупкими. Ведь они сложились после чудовищной катастрофы, на фундаменте «мужества отчаяния» бойцов, вырвавшихся из-под Красноярска, их едва ли не инстинктивной необходимости внутреннего противодействия всем бедам, обрушившимся на несчастную армию. Тяжелейшие условия похода сплотили вновь этих обреченных людей, заставили их снова стать армией, но ее организация и дух, поддерживавший ее, были уже иными, чем в прежней армии адмирала Колчака. Участник похода генерал П. П. Петров пишет об определенном «надломе духа у каппелевцев», и это замечание справедливо. Армия вовсе не стремилась к победам и подвигам, она в самом буквальном смысле прорывалась к жизни, в те области, где всем ее чинам и следующим с нею беженцам не грозило немедленное и полное уничтожение. С выходом к Мысовску эта цель была достигнута, и следом должна была наступить естественная реакция расслабления организма, чрезвычайно опасная как для армии в целом, так и для всех ее бойцов. Войцеховский прекрасно ощущал это и стремился именно в этот момент взбодрить армию морально, искусственно поднять ее дух, а что может быть для этого лучше, чем объявление о награждении за свершенные подвиги. И здесь мы подходим к главному вопросу: почему Войцеховский решил придать памятному знаку характер Георгиевской награды. Это можно объяснить, если предположить, что его первоначальной мыслью было именно поголовное награждение всего личного состава вышедших частей Георгиевским Крестом и Орденом Святого Георгия. Это отнюдь не кажется столь уж невозможным. На Востоке России, в армиях адмирала Колчака, было принято как награждение офицеров Орденом Святого Георгия, так и нижних чинов Георгиевскими Крестами. Сам Войцеховский, как известно, получил Орден Святого Георгия IV-й степени за освобождение Екатеринбурга в 1918 году, а III-ю степень Ордена — за победы на Тоболе осенью 1919 года. Далее, по должности Главнокомандующего войсками Восточного фронта, он имел право осуществлять такие награды (Крестами и Орденом IV-й степени). Наконец, в Русской армии уже существовала традиция, в случае экстраординарного подвига, поголовного награждения Георгиевскими Крестами всех нижних чинов особо отличившейся части. В качестве примеров можно назвать награждение уральской казачьей сотни есаула Серова — за бой против кокандцев при Икане 4–6 декабря 1864 года, экипажей крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» — за бой 27 января 1904 года при Чемульпо, Корниловского ударного отряда — за прорыв австрийского фронта у деревень Ямница и Павельче 25 июня 1917 года. Конечно, никому еще не приходило в голову разом награждать весь личный состав целой армии (даже если оценивать ее численность всего в 22–25 тысяч человек), однако, с другой стороны, и столь поразительного подвига ранее также совершено не было. Так что в принципе подобное решение было вполне приемлемым. Однако при этом возникали также и значительные неудобства, и в первую очередь — различный «вес» награды для офицеров и солдат. Вот таким образом, по моему мнению, и должна была возникнуть мысль о создании некой особой, только на этот случай, Георгиевской награды, причем непременно общей для солдат и офицеров. Это обстоятельство до некоторой степени роднит Знак Отличия Военного Ордена «За Великий Сибирский поход» с ранними Екатерининскими и Александровскими наградами, которые формально не входили в комплекс Георгиевских, но были близки им: это «золотые офицерские кресты» и «серебряные солдатские медали» за взятие Очакова, за Измаил, за штурм Праги, за Прейсиш-Эйлау и за взятие крепости Базарджик. Существовала еще одна причина, по моему мнению, побудившая Войцеховского поторопиться с учреждением этого знака. С признанием власти Семенова Войцеховский автоматически лишался звания Главнокомандующего и соответственно права самому устанавливать награду и подписывать приказ о награждении ею. Все это переходило в юрисдикцию Семенова, в добрую волю которого Войцеховский до конца не верил. Поэтому, не мудрствуя лукаво, за образец был принят «Знак Отличия Первого Кубанского (Ледяного) похода», учрежденный А. И. Деникиным в 1918 году, лишь с заменою серебряного меча на золотой и без розетки национальных цветов на ленте. Внешний вид этого знака каппелевские генералы не могли не знать, — в их рядах в этот момент находились выходцы из Добровольческой Армии, приехавшие с Юга России: к примеру, генерал-майор П. П. Крамаренко и полковник П. Е. Глудкин. Оттуда же прибыл и бывший Начальник Штаба Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего, генерал-майор Дмитрий Антонович Лебедев, впрочем, он был послан в секретную командировку и покинул Добровольческую Армию, когда она только лишь выступала в свой Ледяной поход. Наконец, недавно была установлена личность «дважды первопоходника» (участника, как Кубанского, так и Сибирского походов): им оказался полковник (впоследствии — генерал-майор) Д. Н. Сальников, проделавший Сибирский поход по «северному маршруту», в составе отряда генерала Сукина и полковника Камбалина, и прибывший в Читу на месяц позже основной армии. Полагаю, в «каппелевской армии» таким он был не единственным, и, вполне возможно, в ту февральскую ночь в Мысовске, когда в штабе Войцеховского спешно вырабатывались положения о новой награде, в руках у штабных офицеров находился один из подлинных Деникинских знаков. Однако Атаман Семенов, несмотря на достигнутое соглашение, признал новую каппелевскую награду далеко не сразу. Фактическим признанием ее можно считать утверждение Семеновым дополнений к Положению о знаке «За Великий Сибирский поход». При этом следует обратить особое внимание на даты этого приказа. Положение об особых правах и преимуществах кавалеров Знака Отличия Военного Ордена «За Великий Сибирский Поход» было объявлено в приказе Войскам Российской Восточной Окраины № 210 от 28 апреля 1920 года (подписанном Войцеховским и его начальником штаба генерал-майором С. А. Щепихиным), со ссылкой на то, что Положение это утверждено Семеновым 19 апреля того же года. А первый список награжденных был опубликован в приказе Войскам Российской Восточной Окраины № 213 от 27 апреля 1920 года (подписанном также Войцеховским и Щепихиным). Таким образом, объявление списка явно было приурочено к утверждению Положений. Но при этом приказ с меньшим номером подписан на сутки позже, — верный признак того, что какая-то подпись была поставлена задним числом. Однако существует и еще один приказ (№ 312), также датированный 27 апреля. Позволю себе процитировать его полностью: «Считаю своим долгом от лица нашей многострадальной Родины принести глубокую благодарность Генерального штаба генерал-майору Войцеховскому, который привел в Забайкалье доблестные войска Восточного фронта, совершившие героический “Ледяной поход”. В последовавший за этим тяжелый период воссоздания русской военной силы для дальнейшей борьбы с большевиками генерал-майор Войцеховский проявил необычайную энергию, твердость духа и воли, являясь непоколебимым поборником идеи национализма, неизменно призывавшим к борьбе с большевиками и их единомышленниками до конца. Являясь по духу и делам достойным приемником героического вождя Восточного фронта покойного генерала Каппеля, генерал-майор Войцеховский в деле непримиримой борьбы с гнетущей Россию советской деспотией был неизменно моим единомышленником и помощником. Неоднократные просьбы генерал-майора Войцеховского об освобождении его от командования войсками Российской Восточной Окраины я неизменно отклонял до настоящей минуты, когда обстановка позволила мне удовлетворить его давнишнее желание. С грустью расстаюсь с доблестным Сергеем Николаевичем, приношу ему глубокую благодарность от лица Великой России, непримиримым борцом за которую с большевиками и их единомышленниками он неизменно был и, я верю, всегда будет. Генерал-лейтенант, Атаман Семенов» Таким образом, приказы № 210 и 213 были последними, подписанными Войцеховским на посту Командующего Вооруженными силами Российской Восточной Окраины (то есть ближайшего помощника Атамана Семенова по военной части). В свете этих фактов вся ситуация представляется следующей. Эти три приказа, все в совокупности, стали результатом компромисса, завершившего первый раунд противостояния между семеновцами и каппелевцами. При этом обеим сторонам пришлось пойти на уступки: Атаман Семенов утвердил дополнения к Положению о Знаке, чем признал де-факто эту каппелевскую награду и все связанные с нею производства. Уступка со стороны каппелевцев, как видим, была гораздо более серьезной: уход со своего поста генерала Войцеховского и замена его генералом Лохвицким. Генерал П. П. Петров по этому поводу говорит: «Не знаю всех недоразумений, но в конце апреля Войцеховский ушел. Свой уход он объяснил тем, что, помимо его желания, обстановка сделала его как бы лидером оппозиции Атаману, а спасение только в единении. Может быть, другому лицу удастся лучше сплотить воедино все Забайкальские группировки. На его место прибыл генерал Лохвицкий, но положение не изменилось». С именем генерала Лохвицкого связана история расширения круга награжденных Знаком «За Великий Сибирский поход». Информация об этом была обнаружена А. И. Рудиченко в неопубликованной рукописи воспоминаний начальника штаба Дальневосточной Армии генерала К. К. Акинтиевского и относится, по моему мнению, к числу наиболее интересных открытий, сделанных авторами книги. Вот что пишет Акинтиевский: «...Многие участники войны в Сибири почувствовали себя несправедливо обойденными Войцеховским, и начальники каппелевских частей просили Лохвицкого о распространении права ношения этого знака на всех чинов армий адмирала Колчака, принимавших участие в боях против большевиков в Сибири. Т. к. этим забайкальцы оказались обойденными, то атаман запроте­стовал, но когда ему указал Дитерихс, что отличившиеся в Забайкальи награждались им особо учрежденным Семеновым Манчжурским георгиевским крестом (солдатский серебряный крест с синим ободком), то Семенов согласился. Когда приказ по армии был уже подписан Лохвицким, то в ночь на 13 июля в виде личного одолжения попросил Лохвицкого не печатать при­каза, а награждать, выдавая соответствующие свидетельства кому надо, “чтобы не вводить нового раздора в части армии и не дискредитировать верховной власти...” Лохвицкий, не желая но­вого конфликта, пошел на компромисс, тем более что его при­каз не отменялся и штаб армии выдавал на основании этого приказа соответствующие свидетельства». В книге также впервые опубликован текст самого приказа, и даже представлено изображение оригинала этого документа, приложенного Акинтиевским к ру­кописи воспоминаний. «Приказ Войскам Дальне-Восточной Армии Июля 13 дня 1920 г. № 307/А г. Чита В силу утвержденного Главнокомандующим всеми воору­женными силами Российской Восточной Окраины доклада Председателя Военного Совещания генерал-лейтенанта Дитерихса, право ношения знака за Зимний поход через Сибирь в 1919–1920 гг. в составе войск Восточного фронта распростра­няется на всех служивших в Добровольческих Российских войсках и Армиях адмирала Колчака с 1918 г. по день кон­чины адмирала Колчака, 7-е февраля 1920 г., и сражав­шихся с большевиками в Си­бири. Свидетельства о праве на ношение знака выдавать Штабу Армии по удостовере­ниям о соответствующей про­шлой службе, кои должны быть представляемы за под­писью Начальников отдельных частей или старших Начальни­ков. Командующий Армией, Генерального Штаба Ге­нерал-лейтенант Лохвицкий Начальник штаба, Генерального Штаба Ге­нерал-майор Акинтиевский» В левом верхнем углу при­каза — рукописное распоряжение, подтверждающее воспоминания Акинтиевского: «Н.Ш. (по-видимому, «На­чальнику Штаба». — Авт.) По просьбе атамана прошу приказ впредь до мо­их указаний не печатать, а свидетельства выдавать на основании этого приказа. 13.VII Подпись неразборчива». Однако при этом я не могу согласиться с выводами, которые на основании этих воспоминаний сделали А. И. Рудиченко и В. А. Дуров, об «обесценивании награды» и о «растворении действительных участников среди массы дополнительно награжденных». В реальности этого не могло произойти, поскольку вся «масса дополнительно награжденных» в десятки раз уступала числу тех, кому награда была предназначена первоначально. Основная масса чинов армий Восточного фронта вышла в Забайкалье именно в составе каппелевских войск Войцеховского. Теперь же, в соответствии с расширительным приказом, на эту награду могли претендовать дополнительно: 1) Отряд, состоявший из Барнаульского полка полковника Камбалина и оренбургских казаков генерала Сукина (всего до 2.500 человек) и вышедший в Забайкалье «Северным путем» на месяц позже основной армии (впрочем, полагаю, эти части получили бы награду независимо от выхода приказа Лохвицкого); 2) Чины, вышедшие в Забайкалье одиночным порядком (или сумевшие выехать в чешских эшелонах). В первую очередь это касалось чинов бывшей 1-й Сибирской армии (распавшейся в районе Томска — станции Тайга), из которых их бывший командарм А. Н. Пепеляев стал уже в Чите формировать «Отдельный Сибирский партизанский отряд»; 3) Чины армии адмирала Колчака, ушедшие в Монголию и уже оттуда пробравшиеся в Забайкалье (таковых могли быть лишь единицы). Вряд ли по всем приведенным пунктам, кроме первого, наберется больше нескольких сот человек. Наконец, формально на награду могли теперь претендовать чины бывших Оренбургской и Семиреченской армий, ушедшие в марте 1920 года в Китай с генералами А. И. Дутовым, А. С. Бакичем и Б. В. Анненковым (до 20 тысяч человек). Но из всей этой группировке в апреле 1922 года в Приморье прибыл лишь Анненковский дивизион полковника П. Д. Илларьева (примерно 300 человек). Формально, в соответствии с приказом от 13 июля 1920 года, его чины имели полное право на награждение Знаком «За Великий Сибирский поход». На остальных же бойцов этой группы, остававшихся в Китае или погибших с Бакичем в Монголии, юрисдикция штаба Дальневосточной армии, за дальностью расстояний и почти полным отсутствием связи, распространяться никак не могла. Но в воспоминаниях Акинтиевского следует также отметить упоминание о совете Дитерихса Семенову наградить всех чинов своих Забайкальских частей Георгиевским Крестом Особого Маньчжурского Отряда. Таким образом, Дитерихс и Акинтиевский здесь фактически трактуют Знак «За Великий Сибирский поход» и «Георгиевский Крест образца, установленного для ОМО» как два равноценных «локальных варианта» Георгиевской награды. При этом Семенов, согласно Акинтиевскому, согласился с доводами Дитерихса, хотя и не последовал его совету. Теперь о самом награждении. В Российском Государственном Военном архиве (РГВА) В. А. Дуровым было обнаружено 33 приказа по Дальневосточной армии за май — ноябрь 1920 года, со списками подлежащих награждению Знаком «За Великий Сибирский Поход» (всего 4.932 фамилии). Наибольший номер удостоверения в этих приказах — № 7046. Самый поверхностный анализ этих приказов показал, что они относятся либо к частям 2-го корпуса (причем охватывают примерно половину его состава), либо же к частям и отдельным чинам, перешедшим при реорганизации в состав 1-го («семеновского») корпуса. Приказы по 3-му корпусу Молчанова отсутствуют совершенно. Если сопоставить эти данные с боевым расписанием Дальневосточной армии за этот период, то становится ясно, что полные списки награжденных должны охватывать от 18 до 20 тысяч человек. При этом наибольшее количество награжденных по частям, в соответствии с этими документами: в Иркутском стрелковом полку — 995 человек и в Воткинском стрелковом полку — 952 человека. Можно предполагать, что перед нами полные списки награжденных от этих частей. Кроме того, есть два списка чинов Сибирского Партизанского отряда генерала А. Н. Пепеляева (всего 388 человек): по-видимому они как раз получили свои награды в соответствии с «расширительным приказом». Обстоятельства награждения Знаком, точнее, трудности, значительно отсрочившие его проведение в жизнь, ясно прослеживаются на основании серии приказов, опубликованных в свое время Д. И. Петерсом. На основании их выявляется следующая интересная картина. В апреле 1921 года, когда Белая армия находилась уже в Приморье, в штаб Сибирской стрелковой дивизии (в эту дивизию был свернут на тот момент 2-й корпус генерала И. С. Смолина) поступили запросы от командиров нескольких частей о том, что личный состав этих частей так и не получил удостоверения на Знак. В ходе разбирательства выяснилось (и это отражено в рапорте от 7 апреля 1921 года), что все списки подлежавших награждению от всех частей были собраны еще в июне 1920 года. Далее они проверялись, и в середине сентября того же года стали поступать обратно в штаб 2-го корпуса. Там они направлялись в корпусную типографию, с тем, чтобы распечатать их все одновременно, в нескольких приказах по корпусу, одновременно раздав награжденным также и удостоверения. Из них успели напечатать лишь один, касающийся чинов штаба корпуса, а с остальными все дело сильно затянули. Тем временем, 9 октября 1920 года красные войска перешли во внезапное наступление, сразу же поставив Дальневосточную армию в тяжелое положение и вынудив ее начать медленное, с упорными боями, отступление к китайской границе. Один из последних боев произошел 17 ноября на станции Мациевская (последняя крупная станция перед границей). Он имел самые роковые последствия, как для белой армии, так и для судьбы неизданных еще приказов. В этот момент 3-й корпус Молчанова оборонялся к северу, в районе станции Даурия, а на Мациевской осуществлялась лихорадочная эвакуация эшелонов с частями 2-го корпуса и запасами армии. Красным удалось собрать сильную партизанскую группу, которой они и нанесли удар по станции с тыла. Организовать правильную оборону белым не удалось, поднялась паника, в результате которой станция и все стоящие на ней эшелоны попали в руки красных. Части 2-го корпуса в полном беспорядке отхлынули на станцию Маньчжурия, уже на китайской территории. 3-й корпус Молчанова был отрезан, и ему пришлось, бросив свои эшелоны, пробиваться мимо Мациевской походным порядком. 21 ноября его корпус вышел к Маньчжурии, и этот день стал последним днем вооруженной борьбы в Забайкалье. Среди других эшелонов на Мациевской оказалась брошенной и типография 2-го корпуса, а с нею экземпляры так и не отпечатанных приказов со списками награжденных. В результате значительная часть личного состава 2-го корпуса (а может быть и не только его) удостоверений в Забайкалье в 1920 году так и не получила. Сличение обнаруженных в РГВА приказов со списками награжденных, с одной стороны, и документов, опубликованных Петерсом, — с другой, не оставляют сомнения в том, что первые как раз и являются (по крайней мере в значительной своей части) теми самыми приказами 2-го корпуса, захваченными красными на Мациевской. К апрелю 1921 года обстановка для белых частей резко ухудшилась. За оставлением Забайкалья последовал полный разрыв между Атаманом Семеновым и каппелевскими генералами. Армии пришлось перебираться по КВЖД в Приморье. При этом оружие пришлось сдать китайцам, и они его потом так и не вернули. В условиях полного разброда до половины состава армии предпочла покинуть ряды своих частей и осесть на КВЖД. Приморье не желало принимать беглецов. Местное «розовое» правительство — Приморская Областная Земская Управа — было бы совершенно большевицким, если бы не присутствие в крае японских войск. В результате белым пришлось устраиваться на правах беженцев, по возможности скрывая сохранение у них военных структур. Деньги у командования практически закончились, и перед армией маячила угроза голода. Тут уж было не до награждений. Обстановка изменилась к лучшему после того, как 26 мая 1921 года войска произвели во Владивостоке переворот, в результате которого к власти пришло Временное Приамурское правительство братьев С. Д. и Н. Д. Меркуловых. После этого стало возможным выпустить недостающие приказы и раздать оставшимся воинам удостоверения. Но финансовое положение армии все еще было чрезвычайно тяжелым, так что ни о каком изготовлении самих наград и речи быть не могло. Более того, если судить по опубликованным документам, и сами списки совершенно не правились (хотя значительное число людей к этому моменту погибли в боях или просто ушли из строя), а просто в штабах изготавливались удостоверения на имеющихся в строю чинов и на тех, кто, хоть и покинул армию, оставался по крайней мере жить во Владивостоке. Таким образом, удостоверения в 1921 году получило вряд ли более половины тех, кто был поименован в списках. Именно поэтому возникла необходимость в дополнение к так и не розданным знакам ввести для награжденных особое внешнее отличие: шеврон из Георгиевской ленты углом вверх, для ношения на левом рукаве выше локтя (введен приказом Командующего войсками Временного Приамурского правительства № 20 от 16 июня 1921 года). Понятно, что это был не более, чем знак-заменитель, подобный Георгиевской ленте, нашивавшейся по борту шинели или поперек нагрудной «планки» гимнастерки в годы Великой и Гражданской войн и заменявшей собою ношение знака Ордена Святого Георгия 4-й степени или Георгиевского Креста. Но и этот отличительный знак носился далеко не всеми. По авторитетному свидетельству участника Хабаровского похода Б. Б. Филимонова, Георгиевский угол для совершивших Сибирский Ледяной поход в 1921–1922 годах носили «далеко не все, имеющие на это право, а только та часть их, что либо очень уважала этот знак отличия, либо любила красоту». По-видимому, денег не нашлось не только для организованного производства знаков, но и на закупку нужного количества Георгиевской ленты.

Автор: Посетитель 07.09.2012

Оценка:

Это имперароский военный орден Святителя Николая Чудотворца III степени. Учрежден в 1929 г. Императором Кириллом I во исполнение намерения Императора Николая II в память о Первой Великой Войне 1914-1918 гг. Возрожден и реформирован Главой Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыней Великой Княгиней Марией Владимировной 4 августа 2001 г. Имеет три степени. При пожаловании ордена высшей степени знаки низших степеней не носятся, за исключением знаков с изображением мечей. Девиз: \"Долг-Честь-Отечество\" Орденский праздник: 6/19 декабря. Орденские знаки: золотой Крест, Романовская (черно-желто-белая) лента. Правила ношения: I степень - Крест на ленте шириной 10 см. через правое плечо; II степень - Крест на шее на ленте шириной 4,5 см.; III степень - Крест на груди на ленте шириной 2,4 см.